Финансовые трудности не убивают бизнес, а лишь видоизменяют его. Это видно по рынку слияний и поглощений, который, по словам экспертов, стал практически точным отражением общей экономической ситуации в стране и в мире.
Весна и лето — провал, а с осени резкое восстановление по количеству сделок — но не по качеству, так как в денежном выражении эти сделки стали гораздо меньше. Под конец года вообще был шквал — все старались закрыть проект до боя курантов. Однако не всем это удалось: некоторые крупные сделки перенеслись на январь и закрываются прямо сейчас.
Городской портал «Фонтанка.ру» собрал экспертов всех юридических практик на пятую правовую онлайн-дискуссию, чтобы подвести итоги года в области правосудия и законотворчества. Она, как всегда, прошла в прямом эфире на youtube-канале «Фонтанки», где и доступна теперь в записи.
Опционы
По словам Яны Усмановой, старшего юриста юридического бюро «Григорьев и партнеры», в пандемическую эпоху особенно важным оказалось хеджирование бизнес-рисков. Для этого все активнее используются «молодые» инструменты российского корпоративного права — опционы и опционные договоры. Опцион — это соглашение между двумя лицами о том, что в определенных обстоятельствах одно лицо может потребовать от второго заключить с ним договор на определенных условиях. Например, сахарный завод может заключить с агрофермой опцион на скупку сахарной свеклы в случае хорошего урожая. Опционный договор — это уже заключенный контракт, предусматривающий определенные действия одной из сторон «в случае чего».
«Для чего используется опцион и опционный договор? Во-первых, стороны заключают их с целью компенсирования рисков, связанных с динамикой рынка, оговаривая возможности для себя в зависимости от того, как будет развиваться ситуация, — объяснила Яна Усманова. — Это особенно востребовано сейчас, в пандемическую эпоху: опционы, например, могут быть заключены на случай введения карантинных ограничений. Также опционы используются для поощрения топ-менеджмента компании — например, ценному управленцу может быть предоставлен опцион на приобретение доли в компании при достижении и/или поддержании определенных показателей. Также опционы можно использовать в инвестировании: в частности, там используются штрафные опционы, позволяющие выкупить доли в обществах в случае, если выявляются негативные факторы или не исполняются обязательства по основным договорам. Наконец, использование опционов позволяет решать вопросы корпоративного характера: когда бизнес-партнеры «на берегу», в начале сотрудничества в рамках одной компании, могут включить в корпоративные соглашения элементы опционов, связанные с разрешением «дедлока» (от англ. deadlock — ситуации, в которой равносильные партнеры блокируют все действия друг друга, из-за чего в компании невозможно принять ни одного важного управленческого решения)».
Полностью колонку эксперта можно прочитать здесь.
Под особым вниманием
Между тем, как полагает руководитель корпоративной практики ЮК ATRA Варвара Орлова, даже самые удобные правовые инструменты не помогут разрешить спорную ситуацию в компании, если на то нет доброй воли сторон (полностью мнение эксперта доступно по ссылке). В таких ситуациях бизнес рискует пойти на дно. Особенно опасны корпоративные конфликты для банков, поэтому в Госдуме сейчас активно рассматривается законопроект, дающий ЦБ России особые полномочия в отношении владельцев кредитных организаций.
«Когда в банке начинается корпоративный конфликт, можно смело идти к букмекеру и ставить на скорую санацию или отзыв лицензии, — сказала Варвара Орлова. — И скорее всего, кульминацией такого конфликта через несколько лет будет вовсе не празднование победы одним из бенефициаров над другим, а привлечение всех контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности по долгам банка-банкрота. При этом ЦБ будет вести открытый реестр лиц, контролирующих банки, и сам будет добавлять туда новых и новых лиц, если у него будут возникать хотя бы обоснованные подозрения, что этот человек контролирует вот этот банк».
Все, кого ЦБ туда добавил, автоматически становятся ответственными за все, что случится с этим банком в будущем. Если кто-то не согласен с тем, что его во всеуслышание объявили банкиром, он может обжаловать такое решение в суде. Со временем такие же реестры появятся и у страховых компаний, а также у пенсионных фондов, добавила Варвара Орлова.
Для всех остальных
С коллегой согласен Станислав Неверов, адвокат Антикризисной коллегии адвокатов Санкт-Петербурга (генеральный партнер группы «ФУКАУ» по правовым вопросам): когда совладельцы бизнеса начинают корпоративный конфликт, он нередко осложняется банкротством одной или нескольких компаний, входящих в группу. «Почему конфликт приводит к банкротству? Причины могут быть разные. Бывает, что необходимо докапитализировать компанию, а совладельцы не могут договориться о необходимости и размерах внесения капиталов. Возникают дедлоки, когда общество начинает угасать по мере того, как оканчиваются доверенности и банковские ключи, в результате чего оно не способно совершать даже простейшие хозяйственные операции. Тогда контрагенты начинают в принудительном порядке взыскивать задолженность и инициируют процедуру несостоятельности», — отметил он (полностью его точка зрения отражена в колонке).
По словам Станислава, часто при корпоративных конфликтах совладельцы бизнеса используют процедуру банкротства для того, чтобы получить более легкий инструмент оспаривания сделок, совершенных оппонентом в их общей компании: «Закон о банкротстве наделяет конкурсного управляющего множеством презумпций, позволяющих эффективно это делать. И подчас в процедуре банкротства даже совладельцу компании легче оспорить сделку, чем в общем порядке, пользуясь своими правами участника или акционера». Но, отметил эксперт, Верховный суд в последнее время пресекает подобные попытки: мол, корпоративные споры должны решаться инструментами корпоративного права, а банкротство оставьте кредиторам.
Павел Горошков, специально для «Фонтанки.ру»
