— Андрей Викторович, вы давно и плодотворно работаете в области банковского права: вся ваша профессиональная биография свидетельствует об этом. Вы как эксперт входили в рабочие группы по многим законопроектам, уже вступившим в силу, работали в крупнейших организациях, занимающихся совершенствованием законодательства в области банковской деятельности. С учетом такого профессионального опыта, в каком состоянии, на ваш взгляд, находится сегодня работа банковского сообщества по совершенствованию законодательства для финансового рынка?
— Повышенное внимание, которое постоянно уделяет банковское сообщество состоянию законодательства, побуждает все отраслевые объединения вести достаточно активную деятельность в сфере права. При этом спектр проблем достаточно широк, и у всех объединений, работающих над совершенствованием правового регулирования, хватает забот. Работа, которую мы ведем, не всегда находится в фокусе внимания средств массовой информации или сообщества в целом. Однако эта работа идет постоянно – много совещаний проходит в рабочем формате, с ограниченным числом участников, в результате достигаются промежуточные результаты, которые потом соединяются в системные решения и в совокупности видоизменяют правовой ландшафт банковского рынка.
Я думаю, что сегодня, в очень непростое для рынка время, значимость каждого объединения определяется тем практическим вкладом, которое оно способно сделать в обеспечение равной и справедливой конкуренции на рынке, снижение костов, повышение качества управления рисками, продвижение новых технологий, обеспечение эффективного диалога с регуляторами.
Нам, например, представляется крайне важным постоянно держать в курсе происходящего по каждому из направлений соответствующий круг специалистов заинтересованных банков. Для этого Национальный совет финансового рынка (НСФР), например, использует сразу несколько форм: ежедневный обзор правовых новостей, еженедельный отчет о деятельности НСФР, ежемесячный мониторинг проектов нормативных правовых актов, регулярные выпуски новостей FATCA (совместно с компанией «КПМГ»), информационный бюллетень с переводными аналитическими материалами, правовой вестник, включающий переписку с регуляторами и заключения с оценкой юридического воздействия принимаемых нормативных актов. Каждая из этих форм сориентирована на различные группы специалистов. А в целом они позволяют каждому банку решать ряд важных задач: максимально оперативно получать информацию о планируемых изменениях правового регулирования, улучшить оценку рисков с учетом оценки регулирующего воздействия готовящихся и принятых нормативных правовых актов, проводимой специалистами НСФР, повысить эффективность работы служб внутреннего контроля, ПОД/ФТ, комплаенс и противодействия инсайду, получать переводы актуальных зарубежных исследований по банковской тематике, в том числе методических документов по FATCA, получать онлайн-консультации по правовым вопросам, инициировать разработку и участвовать в обсуждении в государственных органах решений по конкретным вопросам организации банковского бизнеса.
Сегодня есть круг вопросов, которые занимают практически всех участников рынка – это формирование практики применения закона «О национальной платежной системе», закона «О потребительском кредите (займе)», изменения в антилегализационном законодательстве.
— Вы имеете в виду обсуждаемые сейчас законопроекты?
— Да, весной был принят ряд норм в рамках «антитеррористического пакета», которые серьезно изменили закон «О национальной платежной системе» и закон «О противодействии легализации…» в части упрощенной идентификации. И есть сомнения, что эти новые механизмы смогут эффективно функционировать без определенной корректировки, особенно в части взаимодействия с государственными базами данных. Вопросы упрощенной идентификации мы в течение двух лет детально прорабатывали в рабочей группе Росфинмониторинга. Сформулированные НСФР совместно с Ассоциацией «Электронные деньги» предложения прошли предварительное обсуждение в ведомствах и уже вынесены на Межведомственную рабочую группу при Банке России. Реализация этих предложений способна серьезно упростить взаимодействие банков и клиентов, особенно дистанционное, при этом никак не снизив, а зачастую даже и повысив уровень реального противодействия легализации преступных доходов.
Важной и пока незавершенной темой остается урегулирование реабилитационных процедур в отношении граждан – законопроект «О банкротстве физических лиц» будет рассматриваться Госдумой уже в осеннюю сессию. По нему осталось немного вопросов, но концептуальных.
Продолжается процесс нормативного оформления коллекторской деятельности. Для специалистов по взысканию долгов принятие закона «О потребительском кредите (займе)», очевидно, стало только первым шагом, и для эффективного развития этого рынка следует идти дальше.
Есть блок предложений по банковским платежным агентам. Они разрабатывались долгое время с участием представителей не только банков, но и платежных систем. А сейчас мы интенсивно обсуждаем их с платежным блоком Банка России и доводим до стадии практической реализации, поскольку они способны серьезно простимулировать развитие сектора дистанционных банковских услуг, помочь обеспечить их доступность для гораздо большего числа граждан. Нам необходимо согласовать условия определенной нивелировки самой модели банковских платежных агентов, которая сегодня слишком сложна и непрозрачна, чтобы быть привлекательной для широкого круга банков.
В общем, в области банковского права сегодня существует целый комплекс задач, для решения которых требуется постоянная и порой длительная работа большого числа специалистов, причем в тесном взаимодействии с государственными ведомствами и Банком России.
— Говоря о совершенствовании упрощенной идентификации, вы имеете в виду обсуждение инициативы в рамках законодательства об электронной подписи?
— Электронная подпись – это только маленький элемент проделываемой работы. Основная цель этого проекта – более детальное и рациональное урегулирование специальной процедуры упрощенной идентификации, то есть упрощенного перечня документов или информации, которая подлежит установлению, а также форматов получения данных из государственных информационных ресурсов. Например, установление возможности делегирования идентификации любому лицу из числа указанных в статье 5 закона № 115-ФЗ, то есть являющихся субъектами исполнения этого закона. Речь идет о праве выполнять определенные функции по идентификации для других субъектов этой же статьи. Это также расширение функционала банковских платежных агентов, которые сейчас имеют право осуществлять идентификацию только для целей перевода без открытия счета и выдачи ЭСП. На наш взгляд, они уже достойны того, чтобы иметь возможность помогать банкам идентифицировать клиентов для осуществления любых операций.
— Проблемы идентификации касаются только физических лиц или юридических лиц тоже?
— Идентифицировать мы обязаны и тех, и других, поскольку есть общее требование об обязательной идентификации до установления отношений с клиентом. Для банков это сейчас представляет определенную сложность, поскольку сама процедура идентификации требует предоставления ряда документов и почти всегда физического доступа лица к офису банка.
Кроме того, не очень внятно урегулирован вопрос о возможности предоставления идентификационных документов дистанционно либо через третьих лиц, а также в некоем сокращенном наборе для совершения, например, небольших финансовых операций, как это делается в ряде стран мира. FATF ее рекомендует для операций пониженного риска. Речь идет о риск-ориентированном подходе, который банки должны реализовывать в своей деятельности.
— Вы сейчас упомянули мировую практику. Когда вы пишете проекты законов, вы ориентируетесь на какие-то примеры из немецкого, канадского или американского права, или вы смотрите именно на требования агентов действия, то есть банковских организаций, либо потребителей, из их жалоб, накопленных в том же Роспотребнадзоре?
— Главное внимание в нашей работе всегда сосредоточено на внутренних потребностях российского финансового рынка. К западному опыту мы, конечно же, прибегаем при наличии полезной практики, хотя, как показывает жизнь, обычно в нем можно найти примеры совершенно противоположных решений. Как раньше в трудах Владимира Ильича Ленина.
— Получается, что наши законы во многом аутентичны и не имеют аналогов? Правильно я вас поняла?
— Напротив. Следует констатировать, что схожие экономические отношения в любом случае будут регулироваться похожим образом. Это легко проследить, обратившись к нашему опыту формирования законодательства, например, для бюро кредитных историй. Когда мы только начали заниматься этим вопросом, то мы изучали массу материалов по зарубежному опыту, но изложенных сквозь призму конкретных игроков. При этом, хотя тогда и не рассматривался собственно массив законодательных актов, регулирующих работу бюро кредитных историй за рубежом, но то, что получилось у нас в итоге, практически не отличается от западных аналогов, прекрасно работает и решает задачи, которые необходимы рынку. Это самый яркий пример, но можно вспомнить и другие. Скажем, когда создавали АСВ, активно прибегали к немецкому опыту, при работе над проектом закона «О потребительском кредите (займе)» мы активно изучали его аналоги в других странах. На мой взгляд, правильно подходить к анализу схожих черт законодательства, отталкиваясь от практики: когда она похожа, тогда и черты законов разных стран будут общими.
Наибольшая польза от погружения в западный опыт мне видится в изучении ключевых принципов функционирования того или иного института. Скажем, мы видим, что страховать, в первую очередь, нужно вклады физических лиц, а не юридических, что следует ограничиться какой-то разумной суммой, что банки, участвующие в системе, должны быть и государственными, и частными, но что подходы к их участию должны быть едиными и т.д. Понимание сути и структуры регулирования не требует цитирования зарубежного законодательства дословно.
— При создании большинства законов в области финансового регулирования, насколько можно сделать вывод из ваших слов, все обстояло аналогичным образом, верно?
— Всегда есть предложения более широко использовать заимствования из западного опыта законотворчества. Недавний пример – процесс создания закона «О потребительском кредите (займе)». Однако в результате очень мало из того, что предлагалось, было применено. А в ряде других нормативных актов можно найти положения, вообще противоположные западным аналогам. Например, наша статья 9 в законе № 161-ФЗ «О национальной платежной системе» в части отсутствия ограничения ответственности банка по возврату является «антикалькой» с западного опыта – что европейского, что американского. Нигде вы не найдете ситуации, когда клиентам бы возвращалась вся сумма транзакции. В западных странах существует определенный размер суммы, который относится на риск самого клиента, и только превышающие этот предел суммы могут быть возмещены банком. Такой подход в законодательстве вполне логичен, поскольку он направлен на стимулирование аккуратности и осторожности при совершении финансовых операций со стороны самого клиента. Но у наших разработчиков были другие приоритеты: они стремились сделать 9 статью максимально социально направленной, поэтому у нас такого порога вы не найдете.
Более того, некоторые эксперты нам горячо доказывали, что якобы на Западе имеет место обязательное и немедленное возмещение клиенту сразу всей суммы операции с последующим разбором ситуации. Но, как показал анализ нормативных актов, такой жесткой обязанности у банков нет. То, что такая практика сложилась в некоторых странах, следствие определенной риск-ориентированной политики самих банков, которые многим клиентам возвращают деньги просто потому, что разбор дороже, чем расходы по возмещению. А с другой стороны, действующая у них правоохранительная система и применяемые системы информационной безопасности позволяют, во-первых, достаточно оперативно разбирать кейсы и поэтому быстро реагировать, а во-вторых, предоставляют возможность найти мошенника, если он рискнул попробовать ввести банк в заблуждение, и не просто найти, а еще и наказать самым адекватным образом. Именно работа целого ряда факторов, помимо собственно законодательных актов, отлаженные действия правоохранительных органов и системы безопасности – вот что позволяет достаточно оперативно проходить все эти этапы расследования инцидентов и дает возможность банкам, в конце концов, принять на себя временный риск возмещения денежных потерь лицу, которое теоретически может оказаться мошенником. В российской действительности принятие банками на себя такого риска было бы совершенно неоправданно. Кибермошенников в нашей стране сложно вычислить, еще сложнее задержать, крайне затруднительно доказать степень виновности вследствие особенностей виртуально совершаемых преступлений и почти невозможно привлечь к серьезной ответственности.
Вы прекрасно знаете, что каждое дело о задержании мошенника, связанного с карточным фродом – это большое событие, которое широко освещается в СМИ. Но таких кейсов масс-медиа освещается совсем немного. Да, надо отдать должное правоохранительным органам. Они, на мой взгляд, совершенно неимоверный подвиг совершают – при их оснащении, при их очень небольших человеческих ресурсах с точки зрения числа специалистов, которые разбираются в специфике этих операций, они все-таки раскрывают эти преступления, причем устанавливают всю цепочку злоумышленников – от изготовителей вредоносных программ до конечных дропперов. Специалисты спецслужб заслуживают глубочайшего уважения. Они делают почти невозможное.
Но все понимают, что столь сложная работа не ведется поточным методом – чтобы реально расследовать конкретное правонарушение и наказать виновного в каждом случае требуется колоссальное количество затрат времени, денег и человеческой энергии. И пока ситуация такова, у нас будет складываться соответствующая практика применения 9 статьи, которая, понятно, к сожалению, не будет соответствовать желаниям большинства потребителей. Другими словами, в каждом случае оспаривания операции клиентом банку сначала потребуется проверить, не идет ли речь о мошенничестве со стороны самого клиента, и установить, что на самом деле произошло с транзакцией. А возмещение убытков будет происходить примерно через месяц по результатам расследования.
— Скажите, а вы владеете какими-либо данными по объему мошеннических операций в России? Возможно, представители платежных систем вам рассказывали об истинном положении дел в области безналичных расчетов?
— Как легко догадаться, мошеннические операции проводят люди с высшим образованием, причем, как правило, с техническим. Это не обычное ограбление, разумеется. Речь идет о высокоинтеллектуальной противоправной деятельности. По данным Центробанка России, за первое полугодие 2013 года в нашей стране только порядка 2,5 тыс. транзакций в месяц оказалось мошенническими операциями. Так что статистика достаточно скромная. Из них львиная доля – это инциденты в очень ограниченном числе банков, как правило, не имеющих мощных систем информационной безопасности в своем арсенале. А 85–90% отечественных банков отчитываются о том, что подозрительных инцидентов у них и вовсе нет. Другими словами, весь этот «объем» неправомерных транзакций приходится на не более чем 10–15% кредитных организаций.
— Другими словами, выходит, что мошенниками предварительно проводится большая разведывательная работа: они вычисляют «слабые звенья» банковской системы и их атакуют, правильно?
— Я не могу вам сказать, поскольку не являюсь специалистом по расследованию мошеннических операций по банковским картам. Просто констатирую факты, которые установил Банк России. Существует определенная градация по видам нарушений, которую приводит Центробанк, и как раз там очевидно, что более половины из них – это несанкционированные операции, совершаемые не владельцами счета, а сторонними лицами. Основная масса нарушений по количеству инцидентов совершается в отношении физических лиц. А по сумме ущерба больше страдают юридические лица. Другими словами, картина выглядит так: небольшое количество правонарушений, совершаемых в отношении счетов юридических лиц, занимает львиную долю потерь по объему утраченных денежных средств. Правонарушения, связанные с картами физических лиц, обычно представляют собой мелкие списания. Их много, но они для каждого из пользователей зачастую даже не чувствительны, хотя это никоим образом не отменяет необходимости противодействия подобным правонарушениям.
Такое положение дел требует от банков постоянного повышения уровня информационной безопасности и внедрения дополнительных мер по противодействию мошенническим операциям. На нормативном уровне мы им тоже помогаем. У нас в свое время были разработаны рекомендации по противодействию мошенничеству в области дистанционного банковского обслуживания (ДБО). Они были выпущены в 2013 году, и я считаю, что данный документ пришелся очень кстати, ведь в нем был обобщен опыт целого ряда крупных банков, ведущих многолетнюю и успешную войну против киберпреступников. Они согласовали механику действий в случае совершения правонарушения. Мы приложили к документу образцы заявлений, объяснительных писем, образцы свифтовок, которые банк может направлять другому банку в целях приостановления несанкционированной операции. Была проделана большая работа и, на мой взгляд, документ получился очень качественным.
— А для простых пользователей вы какие-нибудь рекомендации разрабатываете?
— Сейчас мы заканчиваем визуализацию памятки для физических лиц по безопасному использованию электронных средств платежа. Работа над этим документом была начата еще в 2013 году, а потом немного приостановилась. В этом году мы возобновили работу, обязательно ее доделаем и доведем до сведения пользователей.
В этой связи можно вспомнить и широко обсуждаемую тему создания межбанковской системы фрод-мониторинга. Мы разработали законопроект, который находится на экспертной оценке госорганов. Надеемся, что все необходимые процедуры будут оперативно пройдены, и можно будет приступать уже к более технологичным вещам. Я надеюсь, что инициатива, предложенная профессиональным сообществом, найдет отклик у регулятора, и мы все-таки получим легальное основание для осуществления мер по противодействию незаконным финансовым операциям. Хочу обратить внимание, что все предложенные нами меры предлагается закрепить в рамках закона № 161-ФЗ, который позволит поставить на правовые рельсы ныне существующее фактическое взаимодействие между банками в целях обеспечения возврата средств, незаконно списанных со счета. К этому примыкает также создание собственно самой системы фрод-мониторинга. Здесь у нас идет интенсивная работа с «Интерфаксом», и большинство технических вопросов уже решено. Есть надежда, что у получившейся системы появятся правовые основания в виде закона, и это позволит ее запустить, чтобы она создала технологичный механизм взаимодействия между банками и позволила бы решать все задачи сразу. А в дальнейшем на основе системы фрод-мониторинга можно будет продолжить работу по смежным сервисам, когда мы поймем, до какой степени банки готовы использовать эту систему для аккумуляции и передачи информации о лицах, которые задействованы в незаконных операциях. Кроме того, все это связанно с определенной спецификой применения закона № 152-ФЗ «О персональных данных» и с 26-й статьей закона «О банках и банковской деятельности» о банковской тайне. В этой области еще есть вопросы, на которые, хотя, как мне кажется, мы тоже нашли ответ, но в любом случае требуется дополнительная проработка, чтобы ничего не вызывало сомнений.
— До ноября 2013 года вы занимали пост президента в Национальном платежном совете. Помню ваши выступления в этой должности, касающиеся национальной платежной системы. Вы с экспертной группой много работали над улучшением законодательства по этой линии, и вдруг такой неожиданный переход. Расскажите, пожалуйста, почему вы покинули пост президента НПС? Думаю, на рынке многие хотели бы услышать ваш ответ на этот вопрос.
— Дело в том, что после решения основных вопросов применения закона № 161-ФЗ «О национальной платежной системе», группа крупных розничных банков выразила интерес активно заняться более широкой повесткой дня по совершенствованию правового регулирования банковской деятельности, чем только регулирование платежей. Сначала мы предполагали охватить эти вопросы в рамках НПС, но в какой-то момент внутри НПС было принято решение, что ему целесообразно сосредоточиться исключительно на платежной тематике, что не устроило целый ряд банков, и многие из них, включая, как говорят, и Сбербанк, за последние полгода приняли решение о выходе из числа членов НПС.
Я тоже считал, что собранные мною специалисты смогут принести гораздо больше пользы, если будут заниматься более широким кругом юридических вопросов. Поступило предложение возглавить структуру именно с такой направленностью, которое я принял. На тот момент мне показалось, что в этом качестве я смогу принести максимальную пользу тому сообществу, в котором работаю уже 12 лет.
Коллеги эту инициативу поддержали, и мы уже в новом качестве взялись за решение наиболее насущных вопросов. Например, сразу же усилили работу над законом о потребительском кредите, который, понятно, не был профильным для платежного совета. Помимо этого, в фокусе внимания НСФР оказалась тематика, связанная с изменениями закона № 115-ФЗ, вопросами ограничения закредитованности, банкротства граждан, которые возникли в конце года. Все это требовало концентрации усилий в работе над блоком тем, связанных именно с законодательной деятельностью.
— Вы сейчас возглавляете Национальный совет финансового рынка. Кто в него входит? Каковы цели этой организации?
— Наша организация была создана Хоум кредит энд финанс банком и банком «Траст». Потом к нам присоединились «Открытие», Связной банк, Дойче банк, Ситибанк, банк «Ренессанс кредит», ОТП-банк, «Юнистрим» и многие другие. Причем к нам приходят и розничные банки, и корпоративные, и операторы платежных систем, и операторы электронных денежных средств (ЭДС).
Мы ведем открытую работу, любую заинтересованную финансовую организацию подключаем к нашим рассылкам, включаем в рабочие группы. Например, в начале года проводили опрос кредитных организаций по последствиям повышения тарифов на sms-уведомления. На основе полученной информации ведется комплексная работа по созданию механизма, который позволит снизить расходы банков при взаимодействии с сотовыми операторами. Очень серьезная работа была проведена на площадке НСФР группой заинтересованных банков по подготовке разъяснений по закону № 353-ФЗ «О потребительском кредите (займе)», которые легли в основу соответствующих информационных писем Банка России. Последний по времени проект, который готовили представители около 50 банков, – «Рекомендации НСФР по критериям отнесения клиентов кредитных организаций к категории иностранных налогоплательщиков и способам получения информации в целях исполнения требований Федерального закона от 28.06.2014 № 173-ФЗ», которые мы утвердили в конце июля.
Мы ставим перед собой три основные задачи. Прежде всего, это правовой консалтинг наших членов, выработка рекомендаций по правоприменению и информационное сопровождение членов по всем вопросам правовой тематики. Вторая задача – правовая экспертиза проектов нормативных актов всех уровней от федеральных законов до подзаконных актов, а также рабочее взаимодействие с Банком России и профильными ведомствами. И третья задача – инициативная разработка проектов по ряду вопросов. Например, по тому же фрод-мониторингу, совершенствованию упрощенной идентификации, расширению возможностей и усилению контроля за банковскими платежными агентами, по развитию института DTI и т.д.
У нас есть целый набор сервисов – различного рода информационных материалов, которые мы готовим собственными силами и регулярно доводим до членов нашей организации. Кроме того, мы впервые на рынке внедрили систему публичных еженедельных отчетов, чтобы все заинтересованные банки были в курсе нашей работы.
— Такая активность, наверняка, многим придется по душе. Вот вы перечислили тех, кто уже входит в вашу организацию, а у меня возник такой вопрос: не является ли Национальный совет финансового рынка организацией, лоббирующей ту группу игроков, которая не смогла найти должной защиты прав в существующих ассоциациях.
— В нашем случае речь не идет о противопоставлении действующим объединениям. Вопрос заключается в том, что даже саму методику работы, которая была и в АРБ, и в НПС, достаточно тяжело выстраивать в силу ярко выраженных интересов самых крупных игроков, которые очень непросто сочетать. Сглаживание противоречий между доминирующими игроками по каждому вопросу – это отдельное большое приключение.
— Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду?
— То, что у каждого игрока на рынке есть свои интересы, это понятно и естественно. У каждого из них свои бизнес-модели, приоритеты, стратегия развития, применяемые стандартные формы и т.д. В результате в рамках, например, НПС огромное количество времени было потрачено на выстраивание собственно плана работ, при этом дискуссия о приоритетах и вообще о том, чем нужно и чем не нужно заниматься, заняла, на мой взгляд, неадекватно много времени, которое можно было бы с гораздо большей пользой потратить на решение любой из на самом деле очевидных насущных проблем. В то же время я понимаю, что с крупными банками по-другому работать сложно, поскольку они в силу своего масштаба всегда долго осуществляют согласования официальной позиции банка внутри органов управления. Я, честно говоря, небольшой любитель бюрократических процедур, поскольку пришел в банковский консалтинг из адвокатской среды. Мой принцип – если дело вообще стоит делать, то его надо делать быстро и как следует. Только так можно стать действительно полезным для своих членов. А в НПС в результате сложилась постоянно действующая модель, когда значительная доля времени, которого и так не хватает, тратилась неэффективно, на какие-то процедурные моменты, да еще добавляла шарма крайне сложная структура управления с четырьмя руководителями с частично пересекающейся компетенцией – в результате работа велась в атмосфере постоянного стресса. Я долго воспринимал это как вынужденную необходимость. Но как только появилась возможность перестать это делать, я так и поступил.
Вообще, есть вещи, которые носят общесистемный характер и, очевидно, должны решаться определенным, общеполезным образом, то есть они должны быть настолько хороши, чтобы система в целом их приняла. При этом понятно, что учесть интересы каждого, кто участвует в обсуждении, невозможно просто по определению. Как бы ты ни старался, сколько бы ты на это ни положил времени, все равно придется в какой-то момент идти на компромисс. Так происходит всегда при коллективном обсуждении. Большинство решений в Госдуме или Банке России – это всегда плод компромисса, когда кто-то с кем-то соглашается, а кто-то чем-то жертвует. Это нормальная практика. Но когда компромисс долго ищут самые крупные игроки, то уже все остальные организации, независимо от своего влияния и роли на рынке, зачастую просто остаются «за кадром». В итоге получается, что либо организация работает в качестве клуба крупных игроков, где менеджмент механически выполняет полученные указания, либо организация работает в целом на систему, но тогда уровень внутренней самостоятельности должен определяться профессионализмом менеджеров и уровнем доверия к ним.
В НСФР мы следуем требованиям практической целесообразности и стремимся направлять прикладываемые усилия на пользу финансовой системе в целом. Наша главная задача – обеспечение условий равной и добросовестной конкуренции на финансовом рынке. Если следовать этому простому принципу, то очень многие вещи решаются гораздо быстрее и правильнее, поскольку у всех участников присутствует единое видение результата, к которому стремится организация. А освободившееся время и усилия тратятся на профессиональное оттачивание того решения, которого все хотят достичь.
Специалисты, которые работают в НСФР, – это профессионалы с богатым опытом успешной деятельности именно в сфере юридической экспертизы, разработки законопроектов, они постоянно нацелены на конкретный результат. Я не думаю, что имеет смысл сравнивать НСФР с другими структурами и тем более противопоставлять уже имеющимся на финансовом рынке объединениям. У каждого своя специфика работы. Мы пытаемся по конкретному юридическому вопросу выяснить мнение максимально широкого круга банков, чтобы определить спектр позиций. После этого аппаратом формируется примерная сводная позиция, которая оперативно согласуется с руководством и специалистами банков – членов НСФР. Эта позиция в дальнейшем доводится до регуляторов и последовательно отстаивается. Мы работаем совершенно открыто. Все наши инициативы, проекты, предложения всегда доводятся до сведения всех участников рынка. В практическом плане мы используем формат рабочих групп, каждая из которых занимается конкретным вопросом. Такой подход позволяет сосредоточить максимальное количество профессионалов, занимающихся одной темой, на достижении четких целей в установленные сроки. Мы с огромным удовольствием готовы выстраивать продуктивное взаимодействие с другими участниками банковского рынка – с профессиональными ассоциациями, экспертными объединениями – так же как мы выстроили его с Федеральным собранием, Банком России и ведомствами.
– С 1 января 2014 года вступила в силу статья 9 закона № 161-ФЗ «О национальной платежной системе». По вашему мнению, как она повлияет на деятельность банков?
— По-моему, о статье 9 закона «О национальной платежной системе» сказано уже очень много. Действительно, вокруг этой статьи в процессе ее обсуждения в массовом сознании возникли некие мифы, касающиеся того, что возмещение убытка клиенту осуществляется незамедлительно, что банки должны обеспечить доставку sms-уведомлений клиентам и т.д. Подчеркну, что это именно мифы, не имеющие отношения к тексту закона. Как мы знаем, обязанность банка по информированию клиента считается исполненной при направлении уведомления, а не после его доставки. Также банк осуществляет возмещение ущерба только при условии, что все стороны надлежащим образом обменялись всеми уведомлениями, которые предусмотрены в статье 9, и только в случае, если клиентом не нарушены правила использования электронного средства платежа. И уж, конечно, возмещение производится не сразу. Достаточно просто прочитать закон, чтобы понять это. Судя по информации банков, большинство систем работы с претензиями выстраиваются именно на предварительном расследовании инцидентов, кроме того, специальным образом проверяется направление клиентам уведомления об инциденте. Несоблюдение со стороны клиента правила по незамедлительному обращению в банк за возмещением ущерба ведет к автоматическому отказу от возврата суммы операции. Тут уж клиентам на банки пенять абсолютно нет смысла: это норма закона, которую невозможно истолковать иначе.
Сегодня можно сказать, что за каждым инцидентом следует достаточно продолжительное расследование. В законе предусмотрен период в 30 дней только на рассмотрение жалобы по внутрироссийским транзакциям. По истечении этого срока клиент должен быть проинформирован о результатах расследования. А результаты рассмотрения жалобы могут быть и промежуточными, а не окончательными. Таким образом, 9 статья, главным образом, систематизировала отношения между банком и клиентами по части направления уведомлений.
— Расскажите, пожалуйста, рассмотрены ли уже какие-либо судебные дела по 9 статье закона № 161-ФЗ, и как складывается правоприменительная практика?
— К настоящему моменту закон действует только чуть более полугода. Мы следим за правоприменительной практикой, но какие-то статистические данные освещать рано. Пока трудно определенно сказать, как именно будут трактовать суды закон в той или иной ситуации: это нам еще предстоит узнать.
— С 1 июля 2014 года вступил в силу закон «О потребительском кредит (займе)». Дайте, пожалуйста, оценку этому нормативному акту, ведь его принятию предшествовали годы работы и бурные профессиональные дискуссии. В нем также много нюансов?
— Там ситуация гораздо сложнее, ведь речь идет не об отдельной статье, а о создании новых правил для потребительского кредитования в целом. Я разделяю мнение, что с этим законом на финансовом рынке жизнь станет лучше для всех участников, чем была бы без него. Слишком много за прошедшее время накопилось вопросов к судебной практике, много разногласий возникало по поводу защиты прав потребителей, значительная специфика сформировалась в работе банков с разной рыночной стратегией. Большинство этих вопросов удалось определенным образом решить в законе. Была проделана большая работа, и получился весьма достойный закон. Минфин, Банк России, Госдума, банковское и микрофинансовое сообщество вложили много сил и энергии в его разработку. И в итоге получилось очень хорошее явление, которое позволяет определенным образом системно улучшить ситуацию на рынке потребительского кредитования.
Прежде всего, ясность была достигнута в вопросе раскрытия информации, форме получения согласия на оказание дополнительных услуг, в ограничении по размеру неустойки в случае, если платеж совершен несвоевременно. Следствием принятия закона стала необходимость переформатирования всей договорной базы с учетом того, что все договоры теперь должны иметь общие и индивидуальные условия в своем составе. Ни у кого в России такой практики не было. Вот это как раз можно назвать интересным примером заимствования из западного опыта. И с точки зрения потребителя, действительно, воспринимать договор стало значительно удобнее. В то же время этот нормативный акт оставляет, как минимум, два больших вопроса. Первый из них касается ограничения полной стоимости кредита (ПСК), где градация видов кредитов и методика расчета среднерыночной величины ПСК, по нашему убеждению, требуют определенной доработки. Соответствующие предложения уже готовятся нами в рамках рабочей группы Банка России. Второй момент касается нерешенности вопроса о механизме получения банками достоверной информации о доходах заемщика. И здесь ведется интенсивный многосторонний диалог с Банком России, Минкомсвязи, Минфином и Пенсионным фондом России: мы стараемся создать согласованную правовую конструкцию, которая позволит качественно улучшить контроль рисков.
Подчеркну, что в целом в законе гораздо больше положительного, чем отрицательного. Даже по коллекторам, например, хотя их и недорегулировали, зато был сделан первый официальный шаг для продолжения работы в данном направлении. И я надеюсь, что накопленный опыт послужит хорошей основой для дальнейшего развития специального правового регулирования. Закон комплексный, непростой, иногда, не зная предысторию некоторых положений, бывает даже тяжело оценить их содержание. Поэтому мы силами специальной рабочей группы Банка России подготовили более шестидесяти ответов на наиболее важные вопросы по применению этого закона, и уже вышло первое официальное информационное письмо Банка России.
Более того, отмечу, что наработки НСФР получили не только практическую апробацию при подготовке ведомственных разъяснений и в практике работы банков, но и научное признание – этой весной один из ведущих специалистов НСФР защитил диссертацию на степень кандидата юридических наук по тематике потребительского кредитования, а мне выпала честь выступить у него официальным оппонентом. Защита прошла блестяще. Так что научную обоснованность наших предложений теперь гарантирует Российская академия народного хозяйства и государственной службы при президенте Российской Федерации.
— Мы слышали о создании по инициативе НСФР нового экспертного органа по вопросам противодействия легализации при Совете Федерации. Чем была вызвана такая инициатива, ведь вы и так ведете активную деятельность в этой сфере в рамках специального комитета, а ваш заместитель – Александр Наумов – известен всем как один из ведущих специалистов по вопросам ПОД/ФТ?
— Действительно, мы накопили более чем десятилетний опыт совместного обсуждения проблем антилегализационного законодательства на площадках различных профессиональных объединений. И уже давно сформировался устойчивый круг из примерно 50 специалистов-профессионалов, которые не только регулярно обсуждают практические вопросы применения закона № 115-ФЗ и актов Банка России, но и стараются выработать общие подходы к пониманию основных институтов в сфере ПОД/ФТ, применимые на рынке в целом. Их перу принадлежат многочисленные рекомендации по применению отдельных групп кодов при направлении сообщений в Росфинмониторинг, типовые правила внутреннего контроля, концепция совершенствования упрощенной идентификации, многочисленные разъяснения и предложения в сфере противодействия инсайдерской информации.
Учитывая огромный опыт этих специалистов, масштабность решаемых ими задач, а также включение в их компетенцию нового блока – комплаенс-рисков, требующего нормативного урегулирования, мы обратились в комитет Совета Федерации по бюджету и финансовым рынкам с предложением создать в структуре экспертных органов комитета специализированную площадку по нашей тематике. Комитет поддержал предложение НСФР, и к настоящему времени уже практически завершено формирование экспертной группы по вопросам противодействия легализации преступных доходов и финансированию терроризма, внутреннему контролю и регуляторному (комплаенс) риску. В ее состав, помимо банковских экспертов, вошли представители Банка России и всех профильных ведомств. А председателем экспертной группы назначили именно Александра Наумова как профессионала с безупречной репутацией. Уверен, что полученное новое качество позволит нам еще более эффективно совершенствовать законодательство о ПОД/ФТ, противодействии инсайду и комплаенс-рискам. Именно поэтому мы взяли на себя организационно-техническое обеспечение работы экспертной группы.
Bankir.Ru
